— Алексей, я правильно понимаю, что это пока ваш самый масштабный фильм?
— Просто он получился совместным российско-германским и в этом смысле более широко раскрывает заданную тему.
— Я имею в виду еще и географию съемок: Россия, Германия, Польша, Чехия, Финляндия, Великобритания…
— География съемок действительно широкая, но все равно о масштабе “22 июня” по сравнению с другими моими фильмами говорить сложно. Они разные совсем.
— В чем еще заключается эта разность?
— Остальные фильмы были про войну, а этот не про войну. Он о тех событиях, которые предшествовали 22 июня 1941 года.
— Как именно Михаил Ефремов поучаствовал в этом проекте?
— Он воспроизвел довольно большое количество исторических документов, важных для нас.
— То есть прочел их в кадре?
— Да, можно и так сказать.
— Раз фильм рассказывает о событиях, предшествующих июню 41-го, что именно вы реконструировали с помощью компьютерной графики?
— Подготовка к войне — это политика, а политика — это кабинеты, поэтому в фильме много кабинетных историй. Есть и Гитлер, и Сталин, и немецкие штабы, и советские. Плюс, поскольку мы не имеем возможности снимать исторические постановки с привлечением тысячной армии, мы в павильоне построили карту Европы, одновременно являющуюся квартирой, в которой уживаются разные соседи. С помощью этой аллегории мы нашли, как мне кажется, адекватный способ для отображения событий тех лет.
— А что попало к вам через кинохронику?
— Все, что происходило с 1938-го по 41-й год. Это и польская кампания, и финская, и прибалтийская эпопея, и разгром Франции. И, разумеется, пакт Молотова — Риббентропа, который тоже был заснят на пленку.
— В чем заключалось участие немецкой стороны в работе над фильмом?
— Они представляли события, происходившие по ту сторону границы. Я рассказываю о том, как в Советском Союзе готовились к войне, немецкий журналист — о том, как готовились в Германии. Наши повествования идут параллельно, чтобы сойтись в известной точке — 22 июня.
— Насколько разнится представление о событиях 41-го года в России и Германии?
— В России нет какого-то одного представления, у нас есть сложившаяся мифология, которую мы и стараемся разобрать, чтобы понять, насколько она правдивая, а насколько лживая. А также рассказать, как все было на самом деле, и понять, откуда взялись эти мифы. Для чего они были придуманы и насколько они далеки от реальности. Я не могу сказать, что в Германии есть какая-то другая мифология на этот счет. Если говорить про исторический мейнстрим, там никто не сомневается в том, что война эта была агрессивной со стороны Германии. Как и в том, что спровоцировал ее Гитлер. Расхождений в этом вопросе между нами нет. Но мы же и не пытаемся рассказать, что Германия не нападала на Советский Союз. Это бессмысленно. Мы пытаемся про другое рассказать. Правда ли, что Советский Союз не готовился к войне? Почему она была такой внезапной? Почему армия, страна оказались не готовы к тому, что произошло после 22 июня? И так далее.
— И почему?
— Чтобы ответить на эти вопросы, мы сняли полуторачасовой фильм. Предлагаю его посмотреть, там есть все ответы.
— Когда мы с вами общались в прошлый раз по поводу фильма “Вторая Ударная. Преданная армия Власова”, вы говорили: “Сниму еще один фильм про 22 июня, и все — с темой войны для себя покончу”. Не передумали?
— Нет, не передумал. Следующий мой фильм будет не про войну.
