Обратный отсчет жизни для 10-летней жительницы Вены Наташи Кампуш начался 2 марта 1998 года. Именно в тот день ее, пухленькую девочку, спешившую в школу, запихнул в белый микроавтобус Вольфганг Приклопиль, мужчина средних лет, чтобы отвезти в загородный дом в районе Нижней Австрии. Там, в подвале, за тяжелыми дверями Наташа пообещала спастись любой ценой и сдержала обещание.
Но, прежде чем перейти в своих мемуарах к описанию подробностей похищения и заточения, Наташа рассказывает о своем детстве, о той, другой, жизни. У нее не было друзей, а мать, хотя и любила, была строга с ней. Она научилась быть одна. Примечательно, что незадолго до встречи с Приклопилем у нее проснулся интерес к новостям о похищенных девочках.
“Я принимала эти сообщения близко к сердцу, — пишет Кампуш. — По телевизору психологи советовали не защищаться от нападающего, чтобы не ставить свою жизнь на карту... Все эти девочки были моего возраста. Меня успокаивало только одно, когда я видела их фото на экране: я не была симпатичной блондинкой, которых, похоже, предпочитали преступники. Как же я заблуждалась...”.
В тот мартовский день она вышла из дома, не попрощавшись с матерью, с которой до этого поссорилась.
“На последней ступеньке я замешкалась, вспомнив мамины слова, которые она повторяла десятки раз: “Нельзя расставаться в гневе. Ты не знаешь, когда вы увидитесь вновь”. Но Наташа не вернулась, не помирилась с самым близким для нее человеком.
По дороге в школу, в одном из дворов она увидела Его. Первая ее реакция была самой верной: незнакомец равно опасность.
“Когда между мной и мужчиной оставалось не более двух метров, он посмотрел мне в глаза, — пишет Наташа. — В этот момент мой страх пропал. У него были голубые глаза, а с его длинными волосами он напоминал студента из какого-нибудь фильма 70-х годов... Бедняга, подумала я, так как от него исходила такая незащищенность, что у меня возникло спонтанное желание помочь ему”.
В следующую секунду этот “потерянный и хрупкий” человек схватил ее и бросил в машину. Все произошло так быстро, что “движения казались заранее отрепетированными”.
“Хореография ужаса! Кричала ли я? По-моему, нет... То, что меня похитили и скорее всего убьют, я поняла, когда захлопнулась дверь микроавтобуса”.
Наташа сразу решила, что не станет защищаться и не попытается бежать: ведь большинство девочек, чьи трупы находили, были убиты именно после тщетной попытки спастись.
Дом, к которому ее привез Вольфганг Приклопиль (его имя она узнала много позже), она практически не видела, так как он стащил ее, как мешок, в подвал, в маленькую комнатку, которой суждено было стать ее тюрьмой на долгие 3096 дней.
“Оборачиваясь назад, я понимаю, что осознание перспективы провести всю ночь в этом подвале запустило механизм спасения моей жизни. Я просто приняла то, что случилось, и, вместо того чтобы в отчаянии и злости бороться, я приспособилась”.
С той первой ночи она поняла, что должна продумывать каждое слово, сказанное ею похитителю. Интуитивно Наташин разум занял оборонительную позицию: самым умным в сложившейся ситуации было стать глупее.
“Внутренне я сделала шаг назад, откатилась к уровню развития девочки четырех или пяти лет, ребенка, который принимает мир вокруг себя как данность; который не пытается постигнуть реальность логически, а ценит лишь маленькие ритуалы детской повседневной жизни... Я чувствовала себя маленькой, свободной от ответственности. Этот человек, который меня запер, был единственным взрослым там, а потому авторитетом для меня, ему виднее, что нужно делать. Мне нужно было лишь повиноваться всем его требованиям, и все будет хорошо”.
В первую же ночь Наташа попросила своего похитителя посидеть с ней, рассказать сказку на ночь, пожелать спокойной ночи. Все это была не тонкая игра, а лишь интуитивная попытка 10-летней девочки создать иллюзию нормальности, чтобы не сойти с ума.
“Я чувствовала себя законсервированной в подземном сейфе, моя тюрьма была тесной: 2,70 в длину, 1,80 в ширину и 2,40 в высоту — 11,5 кубометра воздуха. Менее 5 квадратных метров площади, по которой я, как тигр, ходила от одной стены к другой, то вдоль — шесть маленьких шагов туда и те же шесть шагов обратно, то поперек — четыре шага туда и столько же обратно. Двадцати шагов вдоль стен было достаточно, чтобы сделать круг”.
Приклопиль поначалу не трогал свою узницу, но пытался сломить ее волю различными “пытками”. В первые дни он, например, не выключал свет в ее комнате сутками. А она между тем пыталась изучить его, понять, что он за человек.
“Мне стало ясно, что он давно планировал похищение: зачем еще ему тратить годы на обустройство этой темницы, дверь в которую открывалась только снаружи. Она была рассчитана аккурат на одного человека... Преступник (я понимала это постепенно) был пугливым параноиком, уверенным, что мир вокруг зол, а люди хотят его смерти. Так что, возможно, он строил подземелье как бункер для себя”.
Приклопиль не походил на извращенца, мечтавшего о похищении ребенка, он относился в первые недели и месяцы к Кампуш как к ребенку, которого на него нежданно-негаданно скинули родственники. Однако в таком отношении были и свои минусы.
“Он чистил каждый апельсин и засовывал дольку за долькой мне в рот, словно я не могла есть самостоятельно... Вечерами он силой открывал мне рот и чистил зубы...”
Но как бы девочка ни старалась, абстрагироваться, не думать о семье, о свободе она не могла. Преступник же постоянно пытался убедить ее, что никто ее не ищет, что она никому не нужна.
“Он систематически подрывал мою веру в семью, а тем самым и тот важный фундамент, на котором зиждилось мое и без того забитое чувство собственного достоинства. Я постепенно теряла уверенность, что мои близкие делают все, чтобы спасти меня. И день проходил за днем, и никто не появлялся, чтобы освободить меня... Незаметные дети с низкой самооценкой — вот кого ищут преступники, чтобы мучить. Красота не имеет значения, когда речь идет о похищении и изнасиловании... Дети с психическими нарушениями или физическими отклонениями, у которых нет прочной связи с семьей, чаще рискуют стать жертвами преступника”.
Сегодня Кампуш горда, что сделала шаг навстречу Приклопилю, научилась относиться к нему хорошо, без ненависти. Но со страхом смотрела она на то, как он постепенно превращается в диктатора.
“Он смотрел на меня, как гордый хозяин на приобретенную им кошку или, еще хуже, как ребенок на новую игрушку, с радостью и одновременно с непониманием, что с ней можно делать. Я испытала на себе две стороны личности Вольфганга Приклопиля: его страсть властвовать и подавлять, и его непрестанную потребность в любви и уважении. В глубине души он хотел того же, что и все люди: любви, внимания, тепла”.
Шло время, оно играло против нее, но Наташа постаралась сделать его своим союзником.
“Я в первую очередь попросила календарь и будильник... Я каждый день спрашивала Его, какой сегодня день недели и число... Самое главное для меня было ощущать связь с моей прежней жизнью “наверху”... А будильник каждым тиканьем напоминал, что время не стоит на месте, что Земля продолжает вертеться”.
Измерение времени стало важнейшим якорем для ребенка, который ощущал себя потерянным посреди бушующего океана.
В первый год заточения Кампуш не разрешалось покидать свою комнату ночью. Первые 6 месяцев она не покидала комнату круглые сутки. Позже она проводила все больше времени в доме, но каждую ночь или в то время, когда Приклопиль работал, отправлялась к себе.
“Его отношение ко мне изменилось с наступлением у меня пубертатного возраста, — пишет Кампуш. — Теперь, как девочка, превращающаяся в женщину, я должна была ему всячески прислуживать и под его строгим надзором заниматься хозяйством в доме”.
Доходило до абсурда.
“Мне нельзя было сделать и шага, если он мне этого заранее не приказал. Я должна была стоять, сидеть, идти так, как преступник хотел. Я должна была спросить, могу ли я встать или сесть, могу ли я повернуть голову или вытянуть руку. Он говорил мне, куда смотреть, и даже не покидал меня в туалете”.
С каждым годом Приклопиль все сильнее избивал Наташу, причем с такой остервенелостью, что иногда после этого она не могла ходить. Но даже тогда Наташа чувствовала, что сильнее его, пусть и не физически.
“После двух лет (побоев. — “МК”), в 14, я начала защищаться. В 15 лет я впервые ответила ударом на удар. Он удивленно смотрел, как я луплю его по животу. Я чувствовала свое бессилие, моя рука двигалась слишком медленно”.
В этом же возрасте Наташа начала время от времени пытаться покончить с собой.
“С каждой неделей Вольфганг Приклопиль все больше терял разум, его паранойя прогрессировала, — пишет Кампуш. — Вечерами у него случались приступы страха, он тащил меня в свою постель, крепко прижимался ко мне в надежде, что тепло человеческого тела успокоит его”.
Она никогда не прекращала внутренне бороться за себя, за свою свободу. Она готовилась к ней. Но встреча со свободой оказалась во многом не такой, как она ее себе представляла.
23 августа 2006 года она чистила и пылесосила машину своего похитителя BMW 850i в саду. В 12.53 кто-то позвонил Приклопилю на его мобильный телефон, и он отошел, чтобы ему не мешал шум пылесоса. Кампуш оставила пылесос включенным и убежала, незамеченная Приклопилем, который, как сказал звонивший, закончил разговор как ни в чем не бывало. Кампуш пробежала через сады и улицу около 200 метров, перепрыгивая изгороди и прося прохожих позвонить в полицию. Минут через пять она постучала в окно пожилой женщины, которая вызвала полицию.
Но жизнь после заточения не оказалась простой для Наташи. История Кампуш привлекла огромное внимание СМИ.
“Мне со всех сторон советовали изменить свое имя и исчезнуть, — пишет она в эпилоге. — Мне говорят, что только так я могу получить шанс нормальной жизни. Но что это за жизнь, где нельзя показывать свое лицо, видеться с родными и отзываться на свое имя? Что это была бы за жизнь для такой, как я, которая все это время в заточении боролась, чтобы не потерять себя? Вопреки насилию, изоляции, темноте и всем пыткам я осталась Наташей Кампуш”.
