Родился, жил, повлиял, сформировал, имел отношения, был кумиром. Единственный из всех известных музыкантов не стеснялся открыто говорить о своих экспериментах с наркотиками. Комментируя выход последнего альбома "Гражданской Обороны", признался, что работа над ним забрала все силы. И возможно, что больше альбомов не будет.
На любой новостной сайт можно зайти, и обязательно прочитать там все вышеперечисленное – с незначительными вариациями, но такое создается впечатление, что господа журналисты пишут свои вымученные некрологи под плохую копирку.
Больше альбомов не будет. Больше не будет Егора.
Всякий, кто способен на полном серьезе утверждать подобные вещи, является человеком безнадежно глупым. Нет, наверняка этот человек орал в подъезде "Все идет по плану", освежая глотку дешевым портвейном. Потом вырос и перестал. И сейчас, оглядываясь на свои 17 лет, не может даже вспомнить, ради чего все это было. Впрочем, «психоаналитики" услужливо, фокусным жестом, вытащат для него готовый ответ - "подростковый максимализм". Ты, дядя, больше не подросток. Вот и строчи свои заметки с позиций зрелых, взвешенных, объективных. Как положено, по трафарету. Хорошо, я постараюсь объяснить.
Вчерашний вечер я провел на презентации новой книги Эдуарда Лимонова. Книга называлась "СМРТ", и была посвящена балканской войне, на которой Лимонов присутствовал, встречался с Караджичем и Младичем, зарывал трупы погибших, стрелял из автомата и падал в лиственный перегной, уклоняясь от чужих, вражеских выстрелов. Организаторы презентации подчеркнули, что в этот вечер Лимонов выступает исключительно как писатель, поэтому от политических вопросов попросили воздержаться.
В самом конце автограф-сессии какой-то человек сказал: "Только что передали по радио. Умер Егор Летов". И толпа обернулась. Никто не заломил рук и не пустил слезу. Подошла бы скорее строчка из самого Летова: "Спокойная, отчетливая сосредоточенность".
"Это он вовремя," - сказала только светловолосая, крепкая, очень красивая девушка.
Заявление могло бы показаться кощунственным, но только не для тех, кто в тот вечер находился в зале. Тот, кто умер – никогда не жил. Тот, кто подлинно жил, никогда не узнает смерти. Прекращение физического существования никакой роли не играет. Точнее, играет – оно должно произойти не позже, чем плоть начинает брать верх над мыслью, словом и талантом. Егор – успел. Это достойно уважения, которое не стоит похабить сопливыми всхлипами. Человек войны, пусть даже и сугубо творческой, он ушел непобежденным.
"Я пришел на концерт... хотя до этого и не представлял, кто такой этот Летов...
а он вышел на сцену, набросил на плечо ремешок гитары... как автомат в руки
взял... и все! Он еще первый аккорд не успел взять, а двадцать пять тысяч парней
уже сошли с ума. Я стоял и слушал... а он говорил мне о том, о чем больше никто
мне не говорил... об анархистах, которые знают Смерть... о товарище Ким Ир Сене
и о Северной Корее, где тоже хорошо... о Революции... Он орал лично мне: "Вижу,
поднимается с колен моя Родина!.. Вижу, приходит Она - Революция!.." И вокруг
меня стояли тысячи парней в черной коже, и мы все орали: "Революция!" Он пел, а
мне казалось... что Революция - это женщина... ты знаешь, что означают слова
"непроизвольная эякуляция"?.. а после концерта менты начали разгонять толпу, и
мы мочили их велосипедными цепями. По глазам. Потому что менты били наших
парней, а мы били их. Мы сожгли их автобус, потому что нас было больше и мы были
злее, а они ничего не могли с нами поделать - вообще ничего! И знаешь, Писатель,
я тогда, может, впервые в жизни понял - я не свинья. Что живу плохо не потому,
что я плохой, а потому, что меня заставили так жить... потому что есть враги...
те, кому выгодно, чтобы я был скотом".
Это отрывок из книги Ильи Стогова "Камикадзе". Стогов – автор для многих сомнительный, и есть за что. Однако это очень точный отрывок. Я ни в коем случае не пытаюсь заниматься пропагандой экстремистской деятельности, "282-ая не души меня статья". Я просто хочу, чтобы вы поняли. Можно сказать, что я предупреждаю.
Любое творчество, даже самого радикального толка, имеет две стороны. О стороне внешней можно долго не рассказывать. Это когда песни, книги, картины воспринимаются как руководство к действию.
Но есть и куда более интересный, куда более глубокий эффект. Когда в творчестве или в знакомстве с ним выплескиваются все протестные, антисистемные эмоции. Остаточного количества этих эмоций уже не хватает для того, чтобы подкрепить настроение прямым действием.
Можно долго рассуждать о том, скольких молодых людей Егор вывел на улицы. Но куда интереснее было бы представить, скольких не вывел. Тысячи и десятки тысяч "представителей молодежи" избавлялись от жажды бунта, лежа на диване и слушая "Гр.Об." через динамики раздолбанных магнитол. Вот мое пиво, вот мой Летов, вот моя оскорбительная футболка и не менее оскорбительная прическа. Я бунтарь. Чего же вам еще надо?
Теперь ситуация изменилась. Мертвые не читают проповедей. Их слова – завещание. И либо ты поступаешь согласно этой последней воле, либо весь твой "протестный имидж" превращается в хрусткую, пыльную шелуху. "Перовская и Засулич умерли за тебя. А ты жрешь".
У молодого бунта, злой и веселой шпаны, для кого-то отвратительной, а для кого-то святой и прекрасной, были несколько культурных ориентиров. Лимонов, Курехин, Летов, Непомнящий. Все четверо были и остаются ключевыми фигурами ныне запрещенной организации. Курехин вышел из тела в 1996-ом, Непомнящий – в 2007-ом. Летов – вчера, 19 февраля 2008-го года.
Лимонов, разумеется, жив. У Лимонова очень ясные, яростные, мальчишеские глаза. И он давно уже живет и работает вне сугубо "культурного" контекста – его книги вовсе не сбрасывают внутренне напряжение, а только лишь усиливают его.
Новой протестной культуры российской государство, от всякого "экстремизма" испытывающее нервную, коленочную дрожь, так и не создало. Некому больше удерживать, смягчать, подменять собственным существованием бунт. Остались только прямые и ясные указания по его организации. Это нужно просто учитывать.
