В то время как грузинские артисты отменяют запланированные ранее концерты в России, русские все же провели вечер памяти грузинского хореографа. Родственники, живущие в Тбилиси, приехать на вечер так и не смогли. Георгий Алексидзе умер в Тбилиси еще до начала военных действий – 20 июня. Его судьба стала олицетворением связи и взаимопереплетения двух народов и их культур.
Родившись в Тбилиси, Алексидзе окончил Московское хореографическое училище. Был солистом, а впоследствии и главным балетмейстером Тбилисского театра оперы и балета. Возглавлял Тбилисское хореографическое училище. Жил фактически на два города. Последние годы, будучи главным балетмейстером Санкт-Петербургского театра балета Якобсона и заведующим кафедрой Вагановской Академии, постоянно перелетал из грузинской столицы в город на Неве. Его учеником является такой блистательный хореограф как Борис Эйфман, а ставить свои балеты Алексидзе довелось на Наталью Макарову, Аллу Осипенко, Юрия Соловьева, Михаила Барышникова. После побега последнего на Запад на вопрос полковника КГБ, плюнет ли он в лицо Барышникову, когда встретит, Георгий Дмитриевич с достоинством ответил: «Я не верблюд и в людей не плююсь, а друга встречу по-дружески». В результате сделался не выездным. Именно Барышников помог старому другу, когда четыре года назад в Москве на него напали бандиты, до полусмерти избив хореографа прямо в день премьеры его нового балета. Денег хватило и на дорогостоящую операцию, и на лекарства.
«Слова улетают, написанное остается» – такой подзаголовок выбрал для спектакля Юрий Смекалов, задумав мемориальное мероприятие, обращенное к учителю. Танцовщик переадресовал ему частично подготовленную еще до смерти хореографа программу. Мемориальный вечер он составил из принадлежащих разным авторам номеров-миниатюр различного достоинства: от слабых до крепко слаженных. Что логично, ведь Алексидзе был непревзойденным мастером именно малых форм. Были тут отрывки из достаточно известных балетов, таких как «Магриттомания» Юрия Посохова (танцевали солисты Большого театра Дмитрий Белоголовцев и Нелли Кобахидзе) или «Взлом» Нортона. Были и миниатюры начинающих. Довольно интересными и небанальными хореографами заявили себя последние ученики Алексидзе, премьеры балета Эйфмана Елена Кузьмина и собственно сам организатор вечера, впервые пробующий себя на этом поприще.
Обладатель «золотой маски» прошедшего сезона Смекалов оказался прямо-таки многостаночником. Ставил номера, самолично в них танцевал и вообще тянул на своих плечах весь перегруженный бытовыми подробностями спектакль. Номера перемежались стихами и были драматургически скомпонованы таким образом, чтобы представлять единое действие. Герой под проливной непрекращающийся, будто всамделишный ливень пишет письмо другу. «Соблазн», «ревность», «сомнения», «притяжение», «не флирт» – названия номеров лазером высвечивались на заднике и отражали различные состояния находящегося в одиночестве человека.
Пикантными предстали «постельные» сцены, в которых герои соблазняют и соблазняются, а такой театральный реквизит как кровать превращается, чуть ли не в поле боевых действий, на котором любовники пытаются придушить друг друга. Была и бытовуха: драки с поножовщиной, инвалидная коляска, к которой прикован, видимо, муж-инвалид, наблюдающий за любовными утехами жены. Таковыми уж оказались причуды сознания неопытного постановщика.
Приманкой вечера стало участие в нем балетной звезды с мировым именем Дианы Вишневой. Прима выступила в единственном дуэте хореографа Дуайта Родена из своей новой программы, оправдывая заоблачные цены, вздутые на билеты. В качестве партнера Вишневой танцевал сам Смекалов, а на «подтанцовках» оказался солист Мариинского театра Сергей Попов. Последний весьма прочувствованно и выразительно исполнил и включенную в программу миниатюру самого Алексидзе «Плач Армиды». Поставленный незадолго до смерти хореографа специально на этого танцовщика номер оказался одним из лучших в двухактном действии.
Перспективный солист Мариинки, претендент на звание «восходящая звезда» этого года приза «Душа танца» сумел до беспамятства наэлектризовать зрительный зал. Закончился же вечер своеобразным «семейным портретом в интерьере»: все участники под известные пастернаковские строки «и тут кончается искусство, и дышат почва и судьба» высыпали на сцену, словно для группового снимка.
